Мы жили в клетке, там, почти на самом пике холма Кротова. Наш город был открыт всем ветрам. Наш дом был семечком на раскрытой ладони холма и одновременно был жертвой богу огня у края скалы над жерлом потухшего вулкана. Мы жили взаперти, дышали холодным воздухом моря. И не было никакой свободы в том, что мы каждое утро продолжали выполнять свои рутинные дела. Пахло водорослями и гнилой рыбой. Так пахли все наши мужчины. Наш город был чумазым. Он был измазан углём и матерными словами. Он трескался как старая штукатурка. Он играл со своим хвостом как глупый маленький тигр. Японцы проплывали на калошах мимо нашего порта и бросали нам свои шляпы. Я не могу выдумать ни одного слова в оправдание своему тунеядству там. Я любила пересекать улицы. Твёрдым уверенным шагом наискосок. В целом, это было всё, чем я занималась. Всё, что имело толк. С большей долей вероятности я бы назвала наш город туманным преддверием рая. Того рая, который мы, жители, заслуживаем. Мой город со смешным названием Турупск не мог бы долго притворяться хоть мало мальски приличным, если бы не навязчивая идея наших властей замолчать, задавить любые разговоры о его проблемах. Так и сегодня (взгляните вперёд!) разворачивается трагикомедия, цирковое шоу! В старом советском доме культуры в зале с коричневыми шторами и облупленными стенами начинается спектакль. Будет присутствовать мэр нашего города. Это её идея собрать всех нас — покорных жителей- на гладиаторские бои. Дремотно жужжат старые грязно-жёлтые лампы. Нещадно греют батареи, выкрашенные в цвет фекалий. Наш город бредёт по зимней тёмной дороге как пьяный идиот. Туман скопился в пустошах между холмами. Мы были Айнами. Решительными крепкими Айнами, пришедшими на Итуруп из низовий Амура через остров Хоккайдо, который когда-то был полуостровом.