***
Подвожу итоги,
Провожаю год,
Нагреваю глёги –
Повод самый тот.
Расстегну рубаху –
Выпущу живот.
Не отрясши праху,
Не проводишь год.
Всё-таки бывает
И печаль темна.
Голова дурная,
Где сидит вина…
***
Мелким старческим шажком,
В обществе зверюги,
Из Лапландии пешком
Брёл Йоулупукки.
А у нас – ну не тоска ль?
Дождь, и у парковки
Мокрой грудой на асфальт
Сваленные ёлки.
Вымок ёлок продавец
И удрал, негодник.
Тут и сказочке конец
Нашей новогодней.
Грибоедов
Я переехал через реку. Два вола, впряжённые
в арбу, подымались по крутой дороге. Несколько
грузин сопровождали арбу. «Откуда вы?» – спросил
я их. «Из Тегерана». – «Что вы везёте?» – «Грибоеда».
Это было тело убитого Грибоедова, которое
препровождали в Тифлис.
А. Пушкин Путешествие в Арзрум во
время похода 1829 года«Что вы везёте?» – «Грибоеда».
Поэт приблизился к арбе.
Горя желанием разведать
Хоть что-то о своей судьбе,
Он волю дал воображенью
И встречу прочитал как знак:
Легко поэту стать мишенью
Крупнокалиберного зла.
О, Петербург, протуберанцы
Каких страстей в тебе искрят!
В интригах кружат, словно в танце,
Все – от лакея до царя.
Но лучших жизнь брала за лацкан,
Вела к восстанию сама,
Тех, кто себя увидел в Чацком,
Изведал горе от ума…
А Грибоедов? В Тегеране,
Где точат на него ножи.
Перед глазами, как в тумане,
Прошла вся прожитая жизнь.
Он вспомнил: с Пушкиным тусили…
Увидимся ль когда опять?
В кондовой матушке-России
Смертельный риск – стихи слагать.
Кого винить и с кем квитаться,
Когда – в шестнадцать лет вдова –
Стенала Нина Чавчавадзе,
Шептала нежности слова?
Сгрызи перо, историограф,
Но Грибоеда не унизь,
Сведя до пошлых разговоров
Его любовь, и смерть, и жизнь.
***
Другим уже не быть, не стать,
Но хорошо однажды
К симбирской пристани пристать
Корабликом бумажным.
Отважно по ручьям он плыл,
Но, обходя коряги,
Борта и днище повредил,
Смял паруса и флаги.
Был маленький бумажный трюм
Набит тяжёлым грузом:
Тюки забот, коробки дум,
Долги друзьям и музам.
Едва на дно не уволок
Весь этот скарб беднягу,
Но вынес к берегу поток
Бумажного бродягу.
Судьбою битый поделом,
Я – хельсинкский Обломов –
В Симбирске встречен был с теплом
И даже получил диплом…
Путь к памятной доске на дом –
Он, братцы, из дипломов.
***
На газончиках – трава.
Здесь расти, увы,
Эксклюзивные права
Только у травы.
В пику травке и цветам
В городской черте,
Присягнул я сорнякам,
Сельской лепоте.
***
Ничего я не пишу из лености,
Я сижу и наблюдаю, как
Входит осень в зону турбулентности.
Пристегнись – и будет всё ништяк.
В точке бифуркации расстанемся
(Кто на юг, кто в спячку, кто на дно),
Масками на память обменяемся –
Раз уж руку жать запрещено.
На пороге зимы
Быть всему: и тоске, и ознобу,
Но деревья – любуемся мы –
Сняли листья, как грязную обувь,
Чтоб войти в белоснежье зимы.
***
Когда на улице метель,
Люблю я, право слово,
Зарывшись в тёплую постель,
Дремать под Соловьёва.
Прохожих лютые ветра
Кромсают как ножами,
А я до позднего утра
Блаженствую в пижаме.
Зимой в берлоге чем не жись?
Играет солнце в прятки
И светит так, на отвяжись,
На четверть как бы ставки.
Я пуще солнца сибарит,
С какого перепугу
Вновь кто-то стих во мне творит
И гонит к ноутбуку?