— Вера, каким вы видите наше будущее?
— Сразу оговорюсь, что я не социолог, не политолог и не футуролог, поэтому все сказанное будет частным диванным мнением одной женщины. Наше будущее я вижу во все большем сближении людей, в самоорганизации и создании новых объединений. Больше информации, больше контактов. Особенно явно это проявилось в 2020 году — карантин вынудил нас срочно искать новые способы быть на связи. Я думаю, мы постепенно движемся к тому, чтобы переставать надеяться на некоего «волшебника в голубом вертолете», который прилетит и всех спасет, одним повелением расчистит улицы от снега, расселит аварийные дома, уберет стихийные помойки. Мы научимся (в больших городах уже умеем) не ждать, а объединяться и решать проблемы вместе. К примеру, наводить порядок сперва в подъездах, коллективными жалобами заставляя управляющие компании выполнять ремонт. Общими усилиями добиваться того, что заделают дыру в асфальте во дворе. Таким образом мы наведем порядок на улице, потом в районе, потом в городе, где живем. Изменения снизу будут набирать обороты, наше будущее в наших руках. Звучит банально, но я до сих пор часто встречаю мнение, что «все равно ничего не исправить, от нас ничего не зависит, чего пытаться, только силы тратить». Это мнение, я уверена, уйдет в прошлое.
Также я вижу снижение толерантности к насилию. Насилие перестает быть нормой, о нем высказываются все больше, не прячась, не стесняясь и не заметая неприятные темы под ковер.
— То есть наступает время выносить «сор из избы»?
— В каком-то смысле — да. Думаю, настало время работать над повышением видимости. Когда что-то невидимо, оно с одной стороны кажется незначительным и далеким, а с другой — опасным и страшным, с чем ну никак не справиться, не побороть.
Первые комментарии к моему роману были такие: «надо еще вписать лесбиянок» и «ну нет таких страхов и антикитайских настроений, и вообще это много раз уже обсуждалось». Разве это утверждение не противоречит само себе — если нет таких страхов, то почему «много раз обсуждалось»? Происходит отрицание, высмеивание темы насилия и общественных страхов, которыми и являются конспирологические теории. Общество транслирует нам, что не надо говорить и писать об этом. Это немного тюремный менталитет, как говорит Екатерина Шульман. Если боишься — то ты слабак. Если тебя изнасиловали — значит, ты жертва, ты гадкий и сам виноват. Вспомним Стаса Костюшкина, сколько на него вылилось негатива после того, как он рассказал о совершенном над ним насилии… Обвинять жертв и заставлять их молчать удобно. Те, кто наблюдает за ситуацией, чувствуют себя менее беспомощными. Это хорошее простое объяснение: «Если тебя побили, может, ты сам виноват?» И после этого объяснения не надо ничего делать, потому что если виноват абьюзер, то надо восстанавливать справедливость. А если виновата жертва, то все уже нормально, все справедливо, живем дальше.
Нужно говорить о насилии как можно больше. Мне кажется, что насилие, например, в семье как бы поддерживает жертвенный механизм в обществе. Иначе говоря, именно в семье воспитываются эти ценности, что против вышестоящего нельзя выступать, надо принимать любые действия тех, кто обладает властью. Поэтому проговаривать эти темы вслух, не замалчивать — необходимо.
— Ваш роман «Павел Чжан и прочие речные твари» выходит в «Редакции Елены Шубиной» под грифом «Актуальный роман». В этой же линейке ранее презентованы «Бывшая Ленина», «Средняя Эдда». Миры, о которых пишут Шамиль Идиатуллин и Дмитрий Захаров связаны с сегодняшним днем очевидно. Мир, изображенный вами, все-таки кажется картиной будущего, пусть близкого, но все же будущего. Я ошибаюсь?
— Это скорее альтернативный мир, в котором после 2014 года Россия оказалась в большем кризисе и большей зависимости от Китая, что в итоге спровоцировало еще одну серию кризисов в конце двадцатых — начале тридцатых годов. В том мире не было covid-19 — я закончила роман до пандемии и не стала вписывать вирус при редактуре. Актуальность постоянно ускользает — не успел написать о чем-то вроде бы злободневном, как случается что-то еще, перечеркивающее выстроенный сюжет. За настоящим моментом не угнаться, особенно учитывая время, которое требуется для публикации романа, поэтому я решила создать альтернативный мир, вырастив его из наших худших страхов.
— Игоря, одного из героев романа спрашивают, как он относится к чипированию людей. Молодой человек считает, что это «удобно». Что вы думаете о чипах в людях?
— Игорь, в целом, выразил мое мнение — этот персонаж вообще во многом со мной совпадает. Я думаю, что рано или поздно мы придем к чему-то подобному просто потому, что удобнее хранить важные данные о себе не в огромной папке с бумагами и не где-то онлайн, куда не всегда открыт доступ, а записанными на крохотный чип, вживленный, например, в запястье.
— На какую аудиторию рассчитана ваша книга?
— Сложно сказать. Каждый найдет в «Павле Чжане» что-то свое. Кроме детей, разумеется, текст все же с возрастным ограничением 18+ (улыбается). Мой роман — это и психологическая проза, и социальная фантастика, и антиутопия, и триллер, есть даже элементы мистики.
— Познакомившись с обложкой романа, я подумал, что речь пойдет о мире Ньюта Саламандера (главный герой фэнтези «Фантастические твари и где они обитают» – прим. Ш.К.), что совершенно не так. Как пришло название?
— Первое, о чем я думаю, когда начинаю новый роман — это название. Пока нет названия, работа не идет. Так вышло и с «Павлом Чжаном» — я долго перебирала варианты, и вдруг, при мысли о том, сколько темных неприглядных сторон может иметь человеческая личность, на ум пришло вот это: прочие речные твари. Мне хотелось, чтобы в названии было много смыслов, чтобы оно давало подсказку на истинную суть героя, на мистическое и мифологическое в романе, и заодно интриговало. И, по-моему, у меня получилось.
— В романе затронута тема «Россия для русских». На ваш взгляд, как сегодня должны строиться межнациональные отношения?
— Лозунг «Россия для русских» в моем романе пишут члены запрещенной организации «Контранет», которые выступают в том числе против китаизации России. По сути, они используют очень мощное орудие для воздействия на умы людей — страх. Они пугают и благодаря этому получают внимание, ресурсы и поддержку.
Интересно, что согласно опросу Левада-центра, проведенному осенью 2020 года (23.09.2020), лишь 29% опрошенных высказались против «России для русских». Что касается китайцев, самыми популярными ответами стали «Пускал(а) бы их в Россию только временно» и «Не пускал(а) бы их в Россию». Меньше китайцев любят только выходцев из Средней Азии, цыган и темнокожих. Показатели в 2019 году были хуже, в 2020 рост ксенофобии замедлился, но это все равно явная и неутешительная тенденция, которую я не могла не включить в роман. Подобные лозунги стали бы закономерной реакцией на чрезмерную зависимость России от Китая и, например, введение китайского языка в обязательную школьную программу.
Сама я отношусь к ксенофобии резко отрицательно. Когда люди мыслят в таком ключе, они видят везде угрозы и становятся закрытыми, агрессивными. Хотя, как мне кажется, стоило бы наоборот быть открытыми другим культурам.
— «В сравнении с великой общей целью это мелочи» – реплика Сони, героини романа. Речь идет о помощи, которую не оказали, предпочли сбежать. Как вы считаете, цель оправдывает средства?
— Зависит от целей и средств. В Сонином случае «Контранет» использует некоторых последователей в качестве пушечного мяса. Можно ли пожертвовать одним человеком ради достижения общей цели группы? Я считаю, что нет, лучше вообще обойтись без жертв, сменить цели, сдвинуть их во времени — всегда есть варианты. Но история показывает, что кто-то все равно должен жертвовать собой во имя изменений. Если цели в итоге достигнуты, приняты и поддержаны большинством, тогда средства любой степени аморальности станут оправданными. Вспомним проблему вагонетки — обычно большинство опрошенных считает, что нужно перевести рычаг и пожертвовать одним человеком ради спасения нескольких.
К слову, о той же ксенофобии: может ли постепенное поглощение одной страны другой, как показано у меня в романе, оправдать использование националистических лозунгов? С одной стороны сопротивление этому поглощению естественно, с другой — нетерпимость к незнакомому и условным чужакам никогда не была выходом. У меня нет на это ответа.
— Я правильно понял одну из мыслей романа: «Где родился, там и сгодился»?
— Роман скорее о том, что не нужно слепо следовать за мечтами, не видя ничего кроме них, как это делает главный герой, Павел Чжан. Не нужно создавать не соответствующий реальности радужный пузырь. Когда этот пузырь лопается при столкновении с действительностью — а он обязательно лопнет, раздутый многими годами ожидания и фантазий — бывает очень больно.
— Раньше вы публиковались под псевдонимом. Что изменилось сейчас?
— Мне кажется, каждый автор хотя бы раз скрывался за псевдонимом. В какие только крайности не заносит, когда тебе двадцать и опыта у тебя нет. Когда опубликовали мою первую книгу, еще не появилась серия «Онлайн-бестселлер», где авторам давали иностранные имена для того, чтобы подростки их лучше покупали, но в воздухе все-таки витало мнение, что иностранное берут лучше, чем российское. Поэтому самый первый мой псевдоним был очень странным, андрогинным, и было непонятно, переводная это книга или нет.
Российский читатель фантастики очень привередлив. Идеальный фантписатель для России — это мужчина за тридцать, таких будут читать и мужчины и женщины. К женщинам-фантастам относятся в лучшем случае со снисхождением. Можно это сколько угодно отрицать и приводить в пример успешных русскоязычных женщин-фантастов, которых немного (мы не говорим о ромфанте, это отдельная история), но они будут редким исключением из правила. Поэтому некоторые мои работы были написаны и опубликованы в интернете под мужским псевдонимом. Их замечательно хвалили. Любопытно, что когда издательство настояло на издании одного из тех романов под женским именем, он тут же стал для многих «женским» и «непонятным». Однако я не жалею о тех публикациях — благодаря им я познакомилась с замечательными писателями-фантастами, критиками и читателями, которые поддерживали меня как могли.
Сейчас я поняла, что хочу видеть свое имя на обложке, и мне не нужно надевать с десяток масок для того, чтобы представить читателю написанный мной роман.
— В послесловии к «Павлу Чжану» вы назвали своим учителем писательницу Ольгу Славникову (лауреат премии «Русский Букер» (2006), «Ясная поляна» (2018). – Прим. Ш.К.) Расскажите, какие уроки Ольги Александровны вы запомнили первыми?
— Во-первых, внимание к деталям. Сама Ольга Александровна — мастер, в ее романах не заменить ни слова, каждое из них важная и неотъемлемая часть общего. Я пока только иду к этому. Во-вторых, никогда не сдаваться. Ольга Александровна говорит это всем ученикам: нужно продолжать писать и гнуть свою линию несмотря ни на что. Нужно быть уверенным в том, что и как ты делаешь, и не стесняться показывать свои работы миру. Я бы хотела, чтобы это понимали все начинающие авторы: да, будет тяжело, да, будут дни, когда без слез на свой текст и комментарии к нему не взглянешь, но если снова и снова подниматься на ноги, продолжать работать над текстом, изучать новые приемы и учитывать прошлые ошибки, то рано или поздно успех придет, к каждому свой.
— Вы по профессии переводчик. Расскажите, что окончили и когда?
— Я окончила лингвистический факультет МГОУ — с отличием, но вечернее отделение. Нужны были деньги, поэтому я работала полный день логистом, вечером училась. По сути мне нужна была лишь корочка — английский я уже знала на уровне, а спустя пару лет после окончания института дополнительно прошла курс бизнес-английского в Нью-Йорке. Моим вторым иностранным был японский, и диплом я защищала на тему заимствований из английского в японском.
— На ваш взгляд, как «чужое» слово сделать «своим», сохраняя при этом все особенности оригинала?
— Сложный вопрос. О проблеме соответствия перевода оригиналу пишут научные статьи. Есть концепция динамической эквивалентности по Юджину Найде, согласно которой в качественном переводе смысловое содержание оригинала передается на языке читателя таким образом, что реакция (ответ) читателя перевода аналогична реакции читателей оригинала.На мой взгляд, хороший перевод должен быть равноценным оригиналу по выразительности и высказыванию. Но если взять два действительно хороших перевода одного и того же текста, сделанные разными людьми, то они будут разными. То есть, все зависит от переводчика и его способности чувствовать художественный текст. Наверное, переводчик должен быть немного писателем, но при этом стараться максимально сохранять особенности оригинала. Балансировать между этими вещами сложно. Для меня синонимами хорошего перевода являются, например, Сергей Карпов и Наталия Осояну.
Я покупаю книгу, не задумываясь, если знаю, что переводили они. Наталия также пишет сама — у нее есть замечательная фэнтези-трилогия «Дети Великого шторма», советую любителям приключенческих историй о морских путешествиях.
— Вы ведете блог. Расскажите, откуда пришла идея и зачем он вам?
— Мне всегда было очень интересно, что же происходит с книжным рынком на западе? Что за тенденции придут к нам (а они придут) через год-два?
Я следила за многими изданиями, была подписана на несколько десятков блогов. Информацию приходилось собирать по крохе. К тому же, обычно на сайтах газет и журналов платные подписки, всплывающие окна, реклама и прочее. Мне хотелось подписаться на блог, в котором все будет сведено в одну ленту и описано кратко, без воды: вот статья, она об этом, вот эти романы популярны, вот эти только вышли и New York Times их советует, и аннотации на пару предложений, просто чтобы уловить суть. Я не нашла такого блога и в 2019 году завела его сама в Telegram, называется он «Богданова и Таймс». Как говорится, если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам.
— Как семья относится к тому, чем вы занимаетесь?
— Семья во всем меня поддерживает — даже когда мои работы никуда не брали, я не слышала ни одного упрека в свой адрес — и очень мной гордятся. Написание романа отъедает бо́льшие части вечеров и любого моего свободного времени, которые могли бы достаться сыну и мужу. Но они все понимают, и я благодарна им за это.
— Вы часто смеетесь от души?
— Вчера, например, мы с сыном хохотали над «Операцией Ы» — он видел этот фильм впервые и был в восторге.
Наверное, на тех, кто только читал мои книги, но не знает лично и не подписан на меня в соцсетях — я не произвожу впечатление веселого человека. Но в жизни я смеюсь часто, а моя страница в Фейсбуке похожа на собрание мемов и глупых шуточек. Как ни старалась превратить ее в визитную карточку Очень Серьезного Писателя, все неумолимо скатывается к юмору и флуду в комментариях. Тяжелые и серьезные темы я оставляю для своих романов.
Фото предоставлены В. Богдановой.